Одним из наиболее наглядных проявлений престижных технологий для периода верхнего палеолита является изготовление изящных бифасиальных (двусторонне обработанных) изделий крупных размеров. Наиболее ранние их формы зафиксированы в Западной Европе в эпоху солютре (20–17 тыс. л. н.) — так называемые лавролистные и иволистные наконечники, достигающие длины 20–25 см при толщине не более 0,4–0,8 см. Поверхность солютрейских наконечников обработана тончайшей отжимной ретушью (ее еще иногда называют струйчатой), что свидетельствует о высочайшем уровне мастерства [Вишняцкий, 2002; Четырехязычный словарь…, 2007. С. 250–251]. На другом конце евразийского континента изящные наконечники известны в верхнем палеолите Дальнего Востока (Японские острова, Сахалин, Приморье, Приамурье). Одно из таких изделий, найденных на острове Сахалин, по своим размерам почти на 10 см превосходит самые крупные наконечники солютре.Самая ранняя из известных на сегодняшний день археологических культур на территории Северной Америки — кловис (11,5–10,9 тыс. л. н.) — представлена крупными ретушированными наконечниками с характерным желобком с обеих сторон (Clovis flut ed points). В подавляющем большинстве их находки связаны с места ми охоты и разделки туш крупных животных, что подтверждает их основную функциональную нагрузку в качестве эффективного охотничьего инструмента. В то же время наиболее изящные и крупные наконечники, изготовленные с особой тщательностью, с использованием редких и эффектных видов сырья (агат, халцедон, яшма, обсидиан, горный хрусталь) найдены в составе так называемых «кладов-тайников» (Clovis caches) — компактных наборов законченных изделий, их заготовок, костяных инструментов. Совершенно очевидно, что эти наконечники являются яркими образцами престижных технологий, эталонами мастерства обработки камня, предназначенными для демонстрации статуса и престижа их обладателей, а также для особых церемоний и ритуалов.Существование подобных ритуалов подтверждается и удивительными этнографическими данными, сделанными в начале ХХ в. при описании обрядов калифорнийских индейцев (карок, юрок, хупа, то лова). Так, во время «Танца шкуры белого оленя» (White Deer Skin Dance) — сезонной церемонии участники танца демонстрировали набор престижных предметов — шкуру оленя-альбиноса, бусы из раковин, головные уборы, украшенные скальпами дятлов, а также тщательно ретушированные бифасы из красного и черного обсидиана, длина которых в ряде случаев достигала 70–80 см (!). В промежутках между церемониями эти бифасы хранились в специальных тайниках в домах владельцев [Табарев, 2002].Согласно одной из интересных исследовательских гипотез, целый ряд практических технологий возникает сначала в качестве престижных. Например, керамическая посуда. Долгое время специалисты связывали ее появление с началом развития производящих форм хозяйства (земледелие, скотоводство) около 11–10 тыс. л. н., оседлым образом жизни и новыми потребностями в контейнерах и емкостях для хранения и приготовления пищи. В последней четверти ХХ в. последовал ряд сенсационных находок древней керамики плейстоценового возраста (около 12–13 тыс. л. н.) сначала в Японии (пещера Фукуи), а затем на Дальнем Востоке России (громатухинская и осиповская археологические культуры, Средний и Нижний Амур). Начальная керамика оказалась в одном контексте с каменным инвентарем охотников-собирателей и рыболовов. Именно последняя отрасль присваивающей экономики — интенсивное рыболовство (а для Дальнего Востока это промысел идущей на нерест лососевой популяции), могла стимулировать появление керамической посуды (хранение рыбьего жира, приготовление пищи, клея и пр.). Примечательно и то, что, с одной стороны, на этом этапе количество керамической посуды на памятниках незначительно, а с другой — вся ранняя керамика украшена орнаментом. Такова ситуация не только на Дальнем Востоке, но и в других районах мира — в Передней Азии, в Европе, в Северной и Южной Америке. Это предполагает ограниченное, ситуативное использование керамических сосудов — вероятнее всего, для особой пищи или напитков в рамках регулярных праздников и церемоний, сопровождающих окончание промыслового сезона [The Emergence of Pottery…, 1995].
|