Данные археологии, и в большей степени этнографии, позволяют предполагать условия и возможные начальные формы театрального искусства. Разделение труда между женщинами и мужчинами и приоритет мужчин в занятиях охотой предопределили появление театрального искусства как мужского занятия [Авдеев,1959]. Одним из условий появления таких действий явилась маскировка перед охотой — надевание шкуры животного, как правило, вместе с головой, а в последствии только головы, а затем маски, и подражание повадкам животных. Среди памятников палеолита имеется достаточно примеров синкретичных полуживотных-полулюдей. Некоторые трактовки таких изображений как магических охотничьих танцев или исполнение тотемистического обряда в честь тотема, или изображения колдуна, мифического предка мы уже встречали (Труа Фрер, Комбарель, Тей же и др.). Исследователями выделяется три основных этапа развития пратеатра.1. Маскировка с точки зрения истории театра является первой ступенью психологической трансформации человека в иное существо, наиболее ранней формой преображения; кроме того, человек развивает и совершенствует свои имитационные способности, пытаясь как можно точнее передать повадки животного.2. Маскировка и имитационные способности послужили основой для возникновения так называемых охотничьих плясок, в которых разыгрывались все элементы охоты (от выслеживания зверя до его забоя и освежевания), расценивающиеся как этап в становлении элементарного театрального действия. По этнографическим свидетельствам, такие пляски продолжались до вольно долго, иногда до 3–4 недель. В охотничьих плясках проявляются и определенные черты сценария, подчиненного обрядовым предписаниям.3. Новым этапом в развитии театрального искусства являются тотемические пляски. Тотем, как известно, играл первостепенную роль в структуре и социальной организации древнего общества. Но содержанием тотемических плясок является не охота, а жизнь тотема, его деятельность, приключения. В тотемических плясках обнаруживаются попытки создания элементарного художественного образа. В качестве сценариев таких плясок используются мифы, легенды и сказки. Тотем представлен как хозяин, предок, покровитель и впоследствии как дух, демиург, культурный герой. Публика уже четко отделена от представления. Особую роль в тотемических плясках играет костюм. Он уже не одноразовый, а предназначен для много кратного использования, и соответственно, предъявляются другие требования к его хранению и украшению. Подлинная шкура сочетается с черепом, изготавливаются специальные маски-головы, как правило, с татуировкой, гипертрофированные маски птиц (ворон, страус, птица-носорог), двойные маски (человек-медведь). В отличие от натуралистических масок охотничьих плясок, тотемические маски более сложные, творчески переработанные фантазией человека. «Являясь важнейшим компонентом обрядов инициаций, тотемические танцы были одной из форм сохранения накопленного племенем жизненного опыта и передачи его подрастающему поколению. В этом заключалась их основная функция. Кроме того, тотемическая пляска была своеобразным паспортом рода, клана и даже отдельной личности» [Королева, 1977. С. 50]. Немаловажную роль в обрядовых танцах играл костюм и шумящие украшения. Как уже упоминалось, известные археологические свидетельства этого сюжета — изображения людей в звериных шкурах (зверь-тотем), браслеты из Авдеево, Мезина — свидетельствуют о зарождении тотемических плясок в верхнем палеолите (около 20 тыс. л. н.).4. Появление и развитие земледелия, доминирование культа плодородия и культа предков приводят и к изменению роли основных культурных героев театрализованных представлений. Особая роль черепа предка подчеркивалась изготовлением разнообразными способами масок и их использованием в театрализованных представлениях, при этом тотем явно вытесняется предком. Развивается и индивидуальное актерское мастерство. Изображение человека психологически более сложно, чем изображение животного, а оценка действий героя носила не только эстетический, но и моральный характер. Впоследствии культурный герой-предок становится мифическим героем, о нем складываются легенды и предания. А исполнять роль такого героя может уже не каждый член коллектива, а человек с определенными актерскими способностями или прошедший специальную подготовку (как правило, через тайные мужские союзы).Отрыв от самих процессов труда, имевший место в народно-обрядовых играх, был совершенно необходимой предпосылкой развития искусства как творческой деятельности, отражающей и одновременно преобразующей действительность. Даже разыгрывающиеся с практической (магической) целью сцены подражания охоте создавали некую вторую действительность как образ первой, что давало известную свободу воображению и творчеству (в рамках синкретизма). Внимательное рассмотрение сами трудовых песен убеждает в том, что ритм их не прямо отражает физическое движение, а скорей его декорирует; ритм определен культурными факторами. Очень редко ритмические структуры выступают в чистом виде, как, например, отдельные удары барабана. В театрализованном ритуале примитивная музыка и танец задают общий ритмический рисунок. Музыка выступает как простая узнаваемая мелодия, как «маска» духа, тотема и т. п.; при этом в архаических обществах сопровождение действия игрой на музыкальных инструментах хотя и часто имеет место (на пример, у пигмеев, бушменов, семангов, австралийцев, эскимосов), но далеко не всегда обязательно (например, у тасманийцев или огнеземельцев).Мелодия с фиксированными звуками голоса, сопровождающими ритмизованное действие с жестами и мимикой, предшествует тому моменту, когда слово добавляется к ритму музыки и пантомимы, и таким образом начинается поэзия. Танец, пантомима (воспроизводящие охоту, подражающие повадкам священного тотемного животного, культурного героя и т. д.) задают слову тему, причем жест здесь имеет исключительное значение.
|